МЕСТО И ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ
США, Вайоминг, город Шайенн, дом на Хендерсон Драйв
27 октября 1981 года | 34 года
РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Лейтенант полиции, детектив-оперативник в отделе по борьбе с преступностью. Звание получил несколько месяцев назад, но уже близок к тому, чтобы оказаться пониженным, уволенным или привлечённым к уголовной ответственности. На время расследования отстранён от службы и переведён работать в архив с базами данных.
ФЕЙРУМНОСТЬ
Альфа-фейрумный
СВОЙСТВО 
Психометрия — способность распознавать прошлое объекта, человека или места.
Принцип действия: необходим тесный контакт. Из видения складывается общая картина происходящего, однако носитель видит участников событий нечётко и расплывчато, слышит лишь обрывистые фразы, также в это время ему передаются все эмоции, чувства, ощущения. Свойство не поддаётся контролю и проявляется спонтанно.
Побочные эффекты: носитель старается близко не подпускать к себе людей, держать дистанцию, избегать лишних прикосновений. Периодически носитель подвергается эмоциональному истощению, реже — зрительным и слуховым галлюцинациям.

---

БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ
Недавно Джаред Вудрафф отпраздновал шестидесятипятилетний юбилей. Почти четыре года прошло с тех пор, как он оставил военную службу и ушёл на пенсию. Он имел отличную возможность начать работать в гражданском секторе, прибрать к рукам больше средств на дальнейшее существование, но его доходы и так были неплохими, и вместо этого мужчина в полной мере занялся спокойным умиротворяющим хобби — садоводством. По сей день Джаред разводит цветы, одни из которых идут на продажу за символическую плату, вторые — на украшение дома и сада, а третьи — на могилу Келли Вудрафф, скончавшейся от внутрисердечного тромбоза. До недавних пор за родными стенами блуждал её блёклый отголосок — первая кровинка, любимая дочь, Хейзел Вудрафф. Внезапная потеря ещё одного члена семьи принесла глубокую печаль и вместе с тем разлад между отцом и сыном, отношения которых уже давно балансировали на тонкой нити, готовой вот-вот оборваться. Вудрафф-младший не навещает родителя за неимением времени, отказывается приходить на кладбище, в телефонных разговорах с ним чувствует себя чрезвычайно неудобно, поэтому единственный способ общения между ними — редкие электронные письма.
НАВЫКИ И УМЕНИЯ
— Рано или поздно работа в органах правопорядка вынуждает овладеть тремя крайне важными навыками: убедительно говорить, внимательно слушать и вдумчиво читать. Способность грамотно выражать свои мысли, поддерживать разговор в любой ситуации оказывает значительное влияние на эффективность переговоров, совещаний, публичных выступлений и других мероприятий. Кроме того, служба в полиции научила обращаться с огнестрельным оружием, преимущественно с пистолетом, а также дала основы рукопашного боя — представление как о нападении, так и об обороне.
— Со времён окончания геодезический факультета в голове сохранились кое-какие остаточные знания по специальности, несмотря на то, что сейчас они для него совершенно бесполезны, как и приобретённые после нескольких спелеологических экспедиций навыки.
— Обладает хорошо развитой зрительной памятью.
— В бумажнике лежит водительское удостоверение, рядом с домом припаркован синий Dodge Challenger, но в связи с неконтролируемым проявлением способности Гарретт опасается садиться за руль, так как не хочет оказаться инициатором аварии.

ВНЕШНИЕ ПРИМЕТЫ
— Бороду не отпускает, но и гладко выбритым не ходит.
— Задумываясь, непроизвольно поджимает губы.
— Имеет привычку закатывать длинные рукава рубашки, кофты, свитера до сгиба локтя.
— На шее носит серебряную цепочку.
— Думает, прежде чем что-то сказать. Оттого речь не сбивчивая, темп неторопливый. Старается максимально избегать слов-паразитов.

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
ХАРАКТЕР:
Обострённое чувство справедливости сопровождает Вудраффа на протяжении всей жизни, не позволяя закрывать глаза на процветающие в мире разнузданность, насилие, жестокость и любое другое проявление бесчеловечности. Наивное желание бороться с засильем преступности привело тогда ещё зелёного и бесшабашного выпускника колледжа прямо к порогу полицейской академии. Регулярное муштрование, строгий контроль и оказываемое моральное давление в течение последующих месяцев воспитали в нём умение держаться жёстко, хладнокровно и дисциплинированно. Работа, предстоящая после обучения, сковала ещё большими нравственными рамками, заставляя задыхаться от недостатка свободы, и характер Вудраффа претерпел окончательные метаморфозы.
Внешняя безмятежность, эмоциональная сдержанность, скептическое настроение — окружающим он кажется чёрствым сухарём, грубым в общении, но ответственным в деле. Проблемы с социализацией не мешают служить закону. Его долг заключается в том, чтобы поддерживать порядок и наказывать тех мерзавцев, что этот порядок нарушают. А все эти любезные ужимки, притворная галантность, учтивые манеры не играют важной роли в работе Гарретта. Особенно в работе с подчинёнными. Будучи человеком авторитарным, склонным к доминированию, он получает удовольствие от раздачи поручений. Но наибольшая отрада для него — дотошно выполненное по его точным указаниям задание. В случае же малейшей неудачи Вудрафф мчится вправлять мозги «чёртовым дилетантам», но проявляется его взбучка не в форме жаркого скандала с прилюдной поркой: повышенным на несколько тонов голосом он проводит своеобразный разбор полётов, приукрашенный уничижительными эпитетами в адрес коллег. Потенциальные жалобы на распущенность языка и несоблюдение служебного этикета его не сильно волнуют. Он рассчитывает вызвать обиду, которая будет служить мотивационным двигателем к безукоризненному исполнению задач. Ведь все его мелкие, но колкие издёвки направлены на благую цель — выдрессировать отличных сотрудников. Кроме того, что он въедливый и взыскательный по отношению к другим людям, Гарретт крайне требователен к самому себе. Высокая планка ожиданий побуждает совершенствоваться, возлагать на себя серьёзные обязанности, прилагать больше усилий, действовать активно, с энтузиазмом. Масло в огонь подливает развитое чувство соперничества. Вудрафф стремится потешить честолюбие, завоевать похвалу и поставить себя при удобном случае выше остальных. К любой допущенной ошибке относится весьма болезненно — потом долго вспоминает об оплошности и порицает себя. В критике со стороны не нуждается: если находится недовольный, желающий деликатно вылить ушат помоев, Гарретт сохраняет непроницаемое равнодушие, хотя в глубине души чувствует себя уязвлённым. Он убеждён в собственной правоте, готов гнуть свою линию до конца, зачастую игнорирует чужие советы и наставления. Подсознательно настроен на рискованные и опасные ситуации, без которых жизнь для него казалась бы слишком скучной и однообразной. Длительная служба в правоохранительных органах научила сохранять самообладание в напряжённые моменты, быстро адаптироваться к непредвиденным условиям, находить в себе силы давать отпор любым проявлениям паники и страха, продолжая руководствоваться здравым смыслом. Однако подобные обстоятельства в рабочее время складываются редко — в большинстве случаев приходится заниматься делами более спокойными и не требующим активных действий. Но даже в такую работу Гарретт готов уйти с головой: он не побрезгует нагрузиться бумажной рутиной, так как с должным уважением относится к профессии полицейского и всем её аспектам деятельности.
В быту медлителен и нерасторопен. Он любит поддерживать дом в чистоте и готов потратить драгоценные часы свободного от работы времени на обустройство комфорта. Каждый раз он тщательно организовывает как своё рабочее, так и личное пространство: распределяет предметы по строго отведённым местам и не терпит, когда кто-либо, будь то случайно или намеренно, разрушает установленный им порядок или без разрешения берёт его вещи. Имеет предрасположенность к ананкастическому расстройству, но сам Вудрафф отрицает факт наличия излишней педантичности и перфекционизма, навязчивых мыслей и скрупулёзности в мелочах. По своей натуре очень брезглив, особенно чувствителен к неприятным звукам: не выносит сёрбанье, чавканье, детский плач и просто шумные места.
В связи с последними событиями в жизни понятие справедливости стало для Вудраффа слишком размытым. В нём разгорается внутренняя борьба: он знает, что поступил неправильно и должен поступить по совести — принять последствия, но в то же время этого не хочет.

ПРИВЫЧКИ: — Чаще всего обращается к людям по фамилии. — Пытается бросить курить: постепенно уменьшает количество выкуренных сигарет за день. — С недавних пор втайне ото всех начал употреблять клопиксол в надежде притупить неконтролируемые вспышки способности и её побочные эффекты. — Медленно и беспощадно трёт лицо рукой, когда чувствует усталость, нервозность, пытается таким образом взбодриться. — Питается в основном готовыми завтраками, разогретыми полуфабрикатами и прочими переработанными продуктами в связи с нехваткой времени на полноценную готовку. — Регулярно употребляет простую питьевую воду: с собой постоянно носит персональную бутылку. — Беспокойный поверхностный сон спровоцировал привычку пить на ночь травяной чай, который обладает эффектом успокоения и позволяет ложиться спать более-менее расслабленным.

ХОББИ: — После напряжённого рабочего дня смотрит низкопробные сортирные телешоу, помогающие отвлечься и разгрузить голову. — Гордо называет себя «харпером», хотя на губной гармонике играет непрофессионально, а, скорее, для собственного удовольствия. Заучивает композиции по табулатурам, подбирать мелодию на слух не может — довольствуется тем, что есть. — Любит слушать разную музыку, но большее предпочтение отдаёт джазу и кантри: примерно раз в месяц посещает живые концерты, проходящие в пабах или кафе. — Поддерживает физическую форму в домашних условиях, а также тренируется в стрельбе в полицейском тире. СТРАХИ: — Лишиться работы — кроме неё, у Вудраффа ничего нет — и стать бесполезным. — Не успеть вовремя соскочить с нейролептиков. — Передать своим будущим детям фейрумность.

БИОГРАФИЯ:
Военная служба Джареда Вудраффа заиграла новыми красками после перевода на базу военно-воздушных сил рядом со столицей Вайоминга: ему предоставили бесплатное жильё — простую, но недурную квартирку в Шайенне, освободили от налогообложения, обеспечили неплохое денежное довольство, дали солдат в подчинение, а сама военная часть отличалась относительным спокойствием. Его супруга, Келли Вудрафф, не осталась из-за переезда без дела. Она вернулась к прежней работе: долгое время она профессионально занималась эстрадно-джазовым вокалом и, оказавшись на новом месте, использовала для заработка свой очаровательный голос. Для начала она решила прощупать почву — стала репетитором, но уже в скором времени начала давать концерты в мелких пабах в надежде обзавестись преданной публикой и ступить на путь славы. Однако, как только случилось неожиданное пополнение в семье, ей пришлось отложить все свои амбиции и заняться новорождённой дочерью — Хейзел. Через год прибавился ещё один рот, на этот раз в лице Гарретта.
Вудрафф-старший стабильно приезжал домой каждый месяц: получал увольнительную и проводил время с семьёй. Карьера военного не позволяла претендовать на звание образцового отца, но его несовершенство не помешало мужчине стать объектом восхищения для своего сына. Гарретт нашёл пример для подражания. В эти редкие встречи он видел перед собой живое олицетворение чести, мужества и достоинства. И так как во время отсутствия отца женская половина семьи оставалась фактически без защитника, мальчик твёрдо решил стать таковым.
Отношения с матерью и сестрой укладывались в понятие «нормальные». Ни больше, ни меньше. Тёплые чувства открыто не выражались, а забота проявлялась в совместном решении мелких бытовых вопросов. С Хейзел они в основном ладили, бывало, даже вместе играли и гуляли, несмотря на её первоначальные потуги верховодить братом, которые обернулись провалом — Гарретт осаждал её попытки и не позволял «юбке» воспитывать себя.
В целом, это была самая обычная семья со своими радостями и печалями, традициями и обычаями, мелочной бытовухой и встречами с дальними родственниками.

Первые классы начальной школы дались Гарретту непросто. Он столкнулся с проблемой адаптации в незнакомом коллективе, плюс ко всему его завышенная самооценка мешала нормальной социализации. Выстраивание отношений вне семейного круга оборачивалось тихим ужасом. Но до рукоприкладства дети никогда не доходили — Вудрафф всегда стремился увести конфликт в мирное русло, несмотря на испытываемую неприязнь к оппонентам. Горький осадок, накапливающийся в душе во время подобных разладов, сказывался на нежелании контактировать со сверстниками, поэтому однажды всё своё внимание мальчик направил на учёбу. Подружился с уроками он гораздо легче, чем с живыми людьми. Гарретт проявлял удивительную усидчивость и внимательность, тщательно относился к каждому делу, за которое только брался. Достигаемые им успехи не могли не радовать родителей, но те не могли так просто закрыть глаза на его необщительность. После окончания очередного учебного года они отправили сына в скаутский лагерь на неделю. Коллективный труд в живописном уголке природы дал первые результаты, пусть и не такие явные на первый взгляд. Кроме того, тесное взаимодействие с окружающим миром вызвало повышенный интерес к природе и к соответствующим школьным предметам. Но мечта стать военным, как отец, с первого плана никуда не ушла.
Вскоре обучение в начальной школе подошло к концу. Гарретту удалось немного раскрепоститься, но впереди ожидали следующие испытания — средняя школа, а вместе с ней неизбежная подростковая пора.

Наступило время изменений и преобразований, экспериментов и контрастов, противоречий и любовных эпидемий. Помимо открытого интереса к противоположному полу Гарретт испытывал жажду перемен и взялся усиленно работать над собой, не забывая при этом хохориться и ходить перед девчонками павлином. В своей новоприобретённой компании он изначально старался утвердиться в качестве лидера, стать ведущим, а не ведомым, оказаться в центре всеобщего внимания. Заоблачная самооценка не исчезла — Вудрафф продолжал придерживаться мнения, что он лучше остальных во всех отношениях. Его самоуверенность и убеждённость в собственной правоте, неугомонный энтузиазм подталкивали к наведению порядка вокруг себя: он устанавливал свои правила, часто рассуждал споры, следил за соблюдением справедливости. Одновременно с этим Гарретт начал замечать, что получает даже некоторое удовольствие, предоставляя самую обыкновенную помощь людям — в такие моменты он ощущал себя значимым человеком. Но поведение юноши устраивало далеко не всех, но и ему мало кто мог угодить. В чужой оценке Гарретт не  нуждался, к критике относился наплевательски, свои недостатки он сам прекрасно знал. Снова ссылать подростка на командную работу для шлифовки характера родители не стали — Гарретт уехал на каникулах самостоятельно. Спелеологическая экспедиция, собранная из желающих ребят со всего округа Ларами и возглавляемая мастерами своего дела, оставила неизгладимые впечатления. Спустя год он даже присоединился к аналогичной туристической вылазке, правда, по тому же самому маршруту, но зато память освежил, да и спуски вместе с подъёмами дались немного легче. Необычный взгляд на подземные творения природы, необходимость слаженной работы, сложность и постоянный риск делали это занятие очень интересным. Но Гарретт постарался не дать чувствам взять вверх над разумом; приближался коварный период — период профессиональных метаний.

После череды успешно пройденных экзаменов в старшей школе Вудрафф оказался на распутье. Отец посоветовал пройти службу в ВС, а затем по окончании двухгодового контракта решить, его ли это призвание — сын, по его мнению, так или иначе нуждался в освоении военного дела. Гарретт же засомневался. Он нашёл альтернативный вариант:  внутренний голос подсказывал, что он сможет найти своё призвание в рядах полиции. Но юноша боялся  поступить поспешно и необдуманно, ведь выбор  профессии — это важный и ответственный шаг во  взрослую жизнь. Ему требовалось время на то, чтобы принять хорошо взвешенное решение, и дабы не  тратить впустую все свои свободные дни, он  задумался о поступлении в колледж. Оставаться без высшего образования ему было никак нельзя, ведь  тогда даже дорога в полицейскую академию была бы закрыта.
Гарретт поступил в колледж, расположенный на  севере штата, на геодезический факультет, в то время как Хейзел уже училась на логиста. Последующие четыре года пролетели практически незаметно — однообразная рутина убила весь шарм обучения. Прочувствовав на своей шкуре все прелести профессии на преддипломной практике,  Гарретт выделил для себя что-то хорошее, что-то плохое, но самое главное, сделал вывод: как бы не были по-своему притягательны все эти геолого-геодезические изыскания, он не сделает ничего  полезного, не привнесёт ничего нового. Вудрафф попросту не видел себя в этой роли. Так же как и не видел себя в роли военного. Времени в колледже на осознание собственных возможностей и желаний было предостаточно. Своим отказом он ошеломил не только отца, но и остальных членов семьи. Гарретт помнит, как объяснялся матери: «Я уважаю его выбор. Но по его стопам я не пойду. Разве он делает что-то хорошее? Нет. А я сделаю».

Он поступал в полицейскую академию, вдохновлённый перспективами развития и роста, настроенный на искоренение преступности, подготовленный к риску и непростым ситуациям. Перед зачислением ему посчастливилось успешно пройти несколько тестов, получить одобрение от медкомиссии, но самое муторное, как оказалось, было ещё только впереди. Непосредственное обучение знатно поумерило пыл юного курсанта и заставило его спуститься с небес на землю: прежде чем стать достойным представителем правопорядка, необходимо выдержать все жёсткие тренировки и испытания, обуздать свои слабости и выжать из себя максимум. Он часто падал, но молча поднимался. Обида и злость укрепляла его решимость: Гарретт понимал, что поступал не для того, чтобы сдаться, вылететь, проявить себя тряпкой и неучем, поэтому он был готов выдержать все шесть месяцев этой закалки.
После долгожданного выпуска из академии Вудрафф не хотел возвращаться в родной город. Он вознамерился влиться в кипящую жизнь мегаполиса, поэтому при распределении выразил желание отправиться служить в полицейский департамент Нью-Йорка. Его просьба была учтена, и вскоре Гарретт уже собирал вещи. Расставание с родным домом далось тяжело, по большему счёту из-за матери: та была больше всех огорчена переездом. Мужчине пришлось дать обещание периодически радовать близких своим голосом через телефонную трубку и приезжать хотя бы раз в год в Шайенн. На первое время он обосновался в съёмной квартире в Бруклине. Зарабатывать же на собственные апартаменты пришлось долгим и усердным путём.

На своём профессиональном поприще Вудрафф добился значительных успехов. Благодаря непосильному труду, кропотливой работе и проявленной целеустремлённости, ему со временем досталась должность детектива-оперативника и звание лейтенанта. Естественно, он гордился назначением, но с того момента спокойных дней практически не находилось: за ним закрепили группу офицеров, на первый план были выдвинуты более серьёзные задачи, в общем, ответственности — выше крыши. Приходилось держать планку и доказывать, что он готов двигаться вперёд. Однако его старания пошли под откос: в жизни Вудраффа наступил переломный момент.

… Он помнит этот взгляд: растерянный, отуманенный страхом и устремлённый в пустоту. Руки матери лежат на её плечах, пальцы едва поглаживают ключицы. Хейзел непривычно молчалива, из комнаты доносится запах палёной проводки. «Что случилось?» — спрашивает он, скидывая в прихожей со спины рюкзак. Мать надевает маску: на её лице, ранее тронутом беспокойством, появляется слабая нервная улыбка. «Перегруз», — говорит она и сразу же успокаивает, что скоро приедет электрик. Он помнит, как мать подарила ему на Рождество цепочку. «Тебе идёт, — подмечает она и закрывает пустой футляр. — Она дорогая. Не потеряй её, ладно?» Время от времени мать относила украшение на полировку хорошему, как она говорила, мастеру. Цепочка не была долговечной и однажды порвалась. Однако на смену старой пришла новая. Деньги в семье имели свойство заканчиваться, но это не останавливало щедрую мать. На протяжении жизни с ним изредка происходили странные вещи, но юноша не знал и даже не догадывался, что это как-то связано с украшением, которое иногда приходилось снимать. Гарретт думал, что видит галлюцинации. Переутомление? Возможно. Он боялся и никому не рассказывал. Затем всё как-то успокаивалось, налаживалось, и жизнь продолжалась своим чередом...

В январе пятнадцатого мать скончалась — врачам не удалось её спасти. Двумя месяцами позже Вудрафф вновь столкнулся с необъяснимыми видениями, периодичность которых возросла в пугающей степени. Он не мог себе позволить запороть медицинское обследование, проводимое на работе каждый год, но и к частным специалистам обращаться Гарретт не стал — побоялся засветить свои проблемы. Поэтому он взялся за срочное самолечение и в умеренном количестве начал принимать нейролептик — клопиксол. Только изменений в лучшую сторону он так и не увидел. Тогда всерьёз пришлось задуматься о наличие у себя фейрумности. Однако такая перспектива его далеко не прельщала.
В начале августа Вудрафф провёл своё последнее задержание. Оказавшись один на один с подозреваемым, который пытался убежать, он догнал его и вступил в потасовку. Во время разборки способность снова проявила себя, как только Гарретт схватился за мужчину. Растерявшись и перепугавшись, он непроизвольно сделал выстрел. После случившегося подозреваемый погиб, а Вудрафф оказался под следствием — необходимость использования оружия была поставлена под сомнение. Лейтенант своей вины не признал и занялся убеждением, что его жизни в тот момент угрожала опасность. Свидетелей произошедшего не нашлось, следствие затянулось — представители отдела внутренних расследований пообещали разобраться в течение полугода. На это время Вудраффа сняли с должности и принудили к работе с базами данных в архиве. Он же не оставляет надежды выйти сухим из воды и иногда встречается с некоторыми людьми, пытаясь оказать на них воздействие для того, чтобы его скорее оправдали и вернули на службу. Кроме того, спешка была обусловлена ещё одним неприятным событием в его жизни: его сестру, приехавшую погостить к давней подруге в Нью-Йорк, нашли убитой. Зная, как безалаберно отдел может отнестись к ничего не значащему убийству на бытовой почве, он хочет заняться этим делом самостоятельно как можно скорее.

---

СВЯЗЬ С ВАМИ	КАК ВЫ НАС НАШЛИ	ПЛАНЫ НА ИГРУ
Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.	«Реинкарнация» Гейла	по возможности поучаствовать в сюжете; развить персонажа в лучшую или худшую сторону; найти способ выиграть дело и остаться в полиции; проявлять гражданскую сознательность; разобраться с личными проблемами; обуздать способность и слезть с нейролептиков; ну и куда же без импровизации, я за любую движуху

ПРОБНЫЙ ПОСТ

[indent] — Маршрут построен.
[indent] На бликующем экране вспыхнула едва заметная синяя полоска, предлагающая наиболее короткий путь к указанному адресу. Гейл, щурясь и прикрывая ладонью телефон от солнечных лучей, шёл по оживлённым улицам Нью-Йорка: одним глазом он всматривался в змееобразную линию навигатора, виляющую между домами по дворам и переулкам, а другим пытался следить за дорогой, чтобы, чего доброго, не столкнуться с каким-нибудь скандальным типом. Между тем голову одолевала мысль, что ещё не поздно вернуться домой, оседлать велосипед и помчаться навстречу ветру, резво рассекая воздух и огибая потоки людей по проезжему асфальту. Но Гейл боролся с этим зачатком лености всеми силами. Он дал себе обещание — соблюдать правила, хотя бы некоторое время. «Мотаться битыми часами на свежем воздухе, жариться на солнце, пить сраные витамины», — Бёрк недословно процитировал часть советов, которыми так любят закармливать пациентов врачи и прочие эксперты по здоровью, и смиренно вздохнул. Ему ещё только предстояло подтвердить их эффективность на собственной шкуре. Но попробовать явно стоило.
[indent] Он небрежно засунул телефон в карман джинсов и резко свернул в подворотню, чтобы спрятаться от суетящихся муравьёв, что повылезали из офисов на обеденный перерыв. Только гнетущее необъяснимое беспокойство всё продолжало сдавливать грудь. Взгляд бегал и изредка цеплялся за мелкие осколки щебня под кроссовками. Пальцы, сжимающие лямку парусинового рюкзака, висящего на плече, отбивали хаотичный ритм. «Да чтоб тебя…» — выругался про себя Гейл. — В чём дело-то?» Ведь предстоящая встреча не сулила ничего плохого. Обыкновенный разговор двух людей с толикой делового акцента. Практически партнёрские отношения. Но парень в глубине души понимал, что именно его тревожит, просто боялся это признавать. Что если его теория не имеет ни единого шанса на реализацию? Ведь давно бы уже нашлись такие же умники, которые смекнули, что можно попробовать подпитывать фейрумом и без того постоянное свойство и делать его сильнее. Но он ничего не слышал о подобных случаях. Либо они не подлежали широкой огласке, а хорошими надёжными связями Гейл ещё не успел как следует обзавестись. «Либо всё заканчивалась смертельным исходом», — нельзя было отметать и подобный вариант. И он невольно припомнил субботний вечер…
[indent] Между мелко подрагивающими пальцами, сжимающими рану, сочилась густая бурая кровь. Затёкшая рука неуверенно направляла в разорванную плоть остриё пинцета, который с трудом проскальзывал сквозь тонкие паутины вен, осколки костей, но медленно проникал внутрь этого хлюпающего кровавого фарша. Подкативший к горлу ком мешал нормально дышать, нос щипал медный тошнотворный запах, а бешеное биение сердца, казалось, могли услышать в соседней квартире. Гейл искусал все губы, пока пытался нащупать кусок металла. Ему то и дело приходилось шипеть на товарища пациента, что ранение несквозное и что он не может залечить, до тех пор пока пуля болтается где-то в брюхе. Тот ненадолго затыкался, но затем вновь начинал нагонять панику. В итоге, назойливую муху пришлось сопроводить за дверь. «Идиот!» — мысленно скрипел зубами Бёрк, пытаясь сосредоточиться за своей работой. Раненый же, которого уложили на выдвинутый в центр комнаты стол, хрипло стенал, но оставался в сознании, возможно, благодаря дешёвой водке, выступившей в качестве местного обезболивающего. Гейл столкнулся с этим впервые. До этого дня его посетителями становились люди с относительно несложными повреждениями. Да, приходили с ножевыми. Приходили с огнестрельными, но без застрявшей пули. Приходил даже покусанный своей ненаглядной избранницей отморозок. Ещё один особо одарённый приходил подлечить некрасивый шрам на лопатке. Но всё это — бестолковая галиматья, разминка перед настоящим мучительным испытанием. С уст сорвался тягостный вздох. Глаза застилал пот. Руки продолжали плохо слушаться, и случайно пальцы с силой надавили на рваные края кровоточащей дыры. Гейл монотонно извинился, хотя не был уверен, что мужчина его слышит, но вдруг дёрнулся и застыл камнем на месте. Металлический пинцет столкнулся с чем-то маленьким и твёрдым. «О да! Да! Это должно быть оно!» — тут же внутри фейерверком взорвались эмоции, и парень преисполнился небывалым пылким воодушевлением. Стараясь не впадать в безумство, он постарался успокоиться,  аккуратно, насколько это было возможным, ухватился щипчиками за предполагаемую пулю и потянул на себя. Из раскрывшейся раны показался всего лишь жалкий обломок свинца, на который Гейл обескуражено смотрел ещё несколько секунд, будто не веря своим глазам. «Мне нужно совсем ещё немного времени!» — яростно отшвырнув фрагмент пули, который со звоном поскакал по паркету, Бёрк вновь углубился инструментом в зияющие внутренности. Дела шли паршиво. Он понимал, что если попытается поддерживать состояние раненого, то сам придёт в негодность и уже точно не сумеет вытащить осточертевшую пулю, а доверять такую ответственность истеричным и суматошным личностям всё равно что подписать смертный приговор. «Я всё сделаю сам. Сам».
[indent] «Сделал», — фыркнул Гейл, выходя из тени высотных домов на солнечную сторону, и почувствовал дуновение свежего отрезвляющего ветра. Каким бы ни был этот человек, каким бы ублюдком, мерзавцем, он умер из-за непростительной глупости Шамана. Всю тогдашнюю ночь мужчина, не сумевший спасти жизнь, просидел в интернете в поисках ответов, может ли человек прожить с пулей в организме. Большинство из них опровергали убеждения Гейла. Из этого следовало, что он не мог себя никак оправдать, и от того становилось только хуже. Фейрум мог стать решением всех проблем. Расширить границы возможного, творить невероятные вещи, позволять ощущать себя чертовски важным и всемогущим. Но фейруму нужен был фейрщик. А значит, Гейлу была нужна Магда Джеймссон.
[indent] Минут через двадцать подошвы застучали по бетонным ступеням. Отыскать квартиру оказалось несложно, и вскоре парень объявился на месте. Бёрк несколько раз, чтоб наверняка, вдавил кнопку дверного звонка и чуть посторонился в ожидании ответа. С наигранным интересом он огляделся по сторонам, словно надеясь увидеть что-то необычное, привлекающее внимание в этом подъезде, но его продолжали окружать голые окрашенные стены. Только пробивающийся сквозь стекло окна свет делал окружение более жизнерадостным.
[indent] Гейл встрепенулся, едва лишь заслышал по ту сторону двери приближающиеся шаги.
[indent] — Привет. Все свои, я от Джо, — он поднял руку в приветственном жесте и улыбнулся, глядя в сторону глазка.
[indent] Как только он получил разрешение и дверь отворилась, парень несколько растерялся. Перед ним на пороге предстала простая миловидная девчушка, которую было сложно заподозрить в чём-то неладном. Сложившийся ранее в голове образ выглядел совсем иначе. И гораздо старше: в его представлении она вряд ли бы сгодилась в «мамочки» Джо, но всё же была взрослее и, соответственно, опытнее. На секунду у него закрались сомнения в её профессионализме. Но лишние мысли следовало скорее выкинуть прочь — не то время.
[indent] — Маг, Мэг или просто Джеймс? — усмехнувшийся парень предложил со своей стороны всевозможные варианты и протянул сухую, шершавую ладонь, страдающую от издержек профессии, для рукопожатия. — Я Гейл.
[indent] После одним движением руки он снял с плеча рюкзак, расстегнул его и выудил из тёмных глубин бутылку виски.
[indent] — Вот, принёс вам подурачиться. Должно хорошо зайти. Но… если тебе такое не по душе, думаю, Джо потом с радостью навернёт за вас обоих.
[indent] Бёрк сделал небольшую паузу, мельком окинул жилище оценивающим взглядом и вновь устремил внимание на фейрщицу.
[indent] — Итак… — многозначительно протянул он и сцепил пальцы на уровне солнечного сплетения. — Поболтаем?