МЕСТО, ВОЗРАСТ И ДАТА РОЖДЕНИЯ
Нью-Йорк, 15 мая 1987 года (28 лет)
РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Официально - фрилансер, программист и системный администратор. Неофициально занимается исследованием свойств фейрума и созданием артефактов и амулетов для Пурпурной семьи.
ФЕЙРУМНОСТЬ
нет
АРТЕФАКТ 
Создает артефакты на зазказ, у себя ничего не хранит.

---

БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ
Фрэнк Чесс - отец, Даллас - сводный брат (не родной).
НАВЫКИ И УМЕНИЯ
Кларк всегда дружил с математикой, компьютерами и электроникой, отучился три курса в престижном университете на факультете программирования и подавал в этой обласи большие надежды. После того, как начал регулярно принимать фейрум, его способности в каком-то смысле только улучшились, и вдобавок к технике он стал интуитивно разбираться в химических и физических процессах, но институт так и не закончил, и ни о какой карьере речи теперь не идет.
ВНЕШНИЕ ПРИМЕТЫ
Кларк - художащвый, бледный, немного сутулый молодой человек, который страдает ярко выраженными перепадами настроения. Когда он ничем не занят, он говорит резко, отрывисто, вьедливо впивается в собеседника глазами, регулярно всем хамит и задает очень много неуместных вопросов. Когда на него находит "творческий поток", как он сам это называет, Кларк не разговаривает вообще, не замечает ничего, кроме своей работы, его глаза тускнеют, а если его отвлечь, он даже при всем желании не сможет связать двух слов и будет объяснятья жестами.
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
Кларк Чесс, или просто Чес, как его когда-то называли, в молодости был гордостью и надеждой семьи. Сын успешного банковского деятеля, единственный наследник довольно богатой семьи, с несомненным талантом к точным наукам и любвью к компьютерам, он обещал вырасти идеальным представителем золотой молодежи. И он им вырос, вот только помимо успешной учебы в университете Чесу нечем больше было похвастаться: слишком хлипкий, чтобы заниматься спортом, слишком заносчивый и неуживчивый, чтобы завести хороший друзей (и уж тем более что-то больше), он самоутверждался разве что на университетских закрытых вечеринках. К третьему курсу он запустил и учебу, слишком уверенный в собственной гениальности. Кое-как он смог преодолеть экзамены на третьем курсе, но разочарованный отец уже тогда дал ему понять, что пора браться за ум, иначе он всегда найдет, кому передать семейный бизнес.
Это был вызов! Вот только Кларк воспринял этот вызов по-своему. Вместо того, чтобы собрать себя в кучу и погрузиться обратно в учебу, он начал проводить еще больше времени на вечеринках, а все карманные деньги теперь тратил на энергетики, сомнительные таблетки и легкие наркотики, надеясь, что какая-нибудь из этих отрав поможет ему "разогнать" спящий мозг. Короче говоря, Чес начал искать волшебную пилюлю от собственной лени. И к своему несчастью, он ее нашел. Незадолго до начала четвертого курса один из приятелей показал Кларку крохотную бутылочку с необычным фейрумом. Конечно, как всякий богательнький подросток Кларк уже пару раз пробовал загадочный наркотик: смотреть, как на его ладонях танцует пламя, или как вода в аквариуме завихряется в водоворт было забавно, но каждый раз после дозы этой отравы у него наступал зверский отходняк. Но друг пообещал ему асболюно другой эффект, так что Чес все-таки он решил попробовать. И о чудо! Новая доза фейрума прижилась в его организме практически без последствий (не считая мигрени и того факта, что на утро он забыл, куда дел собственный бумажник, но это ведь мелочи), зато эффект, который она вызвала, было не сравнить ни с чем. Кларк вдруг снова оказался самым умным, самым проницательным, самым гениальным человеком в комнате! Это было непередаваемо!
Увы, доставать фейрум такого редкого состава оказалось непросто: именно эта смесь не пользовалась у покупателей большой популярностью, она не вызывала у людей никаких зрелищных свойств, вроде пирокинеза, да еще и плохо переносилась большинством употребляющих. И это была только первая проблема. Второй проблемой был отец: он был готов давать Кларку деньги на карманные расходы, но постепенно его начали интересовать подозрительно большие суммы. А третьей проблемой были преподаватели. Оказалось, что закидываться фейрумом перед очередной проверочной работой - исключительно опасное занятие. В первые минуты, пока наркотик еще не вступал в полную силу, он делал Чеса дерганым, нервным и еще более нахальным, чем обычно. И только потом, когда наступало блаженное отупение, он превращался в законченного аутиста, для которого не существовало ничего, кроме его задания.
Разумеется, долго все это не продлилось. Его быстро вычислили и чуть не сдали копам. Помогли только деньги отца, но и его терпение было не безгранично. После того, как волокита с полицией закончилась, Чесс старший решительно поставил сыну ультиматум: или тот берется за ум, или...
Разумеется, упрямый, как баран, Кларк выбрал "или". В ту же ночь он собрал кое-какие оставшиеся деньги, покидал в рюкзак все свои любимые гаджеты и отправился восвояси. А если точнее, то в Фейрумтаун, искать заработок у тех, кто уже несколько месяцев снабжал его фейрумом. И надо сказать, что Пурпурная семья его не разочаровала. Когда контрабандисты узнали, что Чес обладает поразительно хорошей переносимостью такого специфического вида фейрума, они быстро нашли ему занятие: исследовать наркотик дальше. Так кларк Чесс из подающего надежды студента превратился в представителя весьма редкой профессии - создателя амулетов. И время от времени по указу семьи экспериментирует с составом наркотика.
Первым делом он усовершенствовал ту формулу фейрума, который дает ему его интуитивные таланты, и теперь принимает его регулярно, поэтому его настроение каждые сутки плавно меняется от всклокоченно - невыносимого до флегматично - отрешенного. Причем в своем флегматичном состоянии Чесс заново открыл в себе любовь к книгам и обучению, поэтому теперь его можно нередко застать за чтением когда-то забытых учебников по физике, химии или программированию. Зато говорить с ним в таком состоянии бесполезно: он все понимает, но вот отвечать может с трудом. Зато на пике активности Чес может сыпать саркастическими шутками без остановки, махать руками и зазывать всех, кого ни попадя, на партию в шахматы.
Завязывать с фейрумом Чес в ближайшие годы не собирается. С одной стороны, прошлые неудачи оставили в его ранимой душе неизлечмую травму: где-то глубоко он уверен, что без наркотика он - ничто. Некоторые окружающие, кстати говоря, с удовольствием ему об этом напоминают. С другой стороны, Чес считает, что его индивидуальная переносимость одного конкретного, редкого вида фейрума - это тоже свеообразный дар, некий знак свыше, что ему все-таки было уготовано стать гением. Ах да. Если кто-то еще не понял, то Чес - гений. По крайней мере, по его личному, высоко авторитетному мнению.

---

СВЯЗЬ С ВАМИ	КАК ВЫ НАС НАШЛИ	ПЛАНЫ НА ИГРУ
Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.	написал на ЛИЛе в поиске роли, мне там откликнулись	Я жажду безумных исследований и что-нибудь случайно взорвать. Готов участвовтаь в квестах и помогать Пурпурной семье на правах мелкого хакера. Ну и не откажусь от какой-нибудь личной драмы между делом, благо, пресонаж располагает. Но личную драму я себе, конечно, организую сам.

ПРОБНЫЙ ПОСТ

Серое дерево, серый камень, серое море, которое виднелось в щель между досками. Серое небо над головой, серые руки... Антиванские поэты любили говорить про "серые сумерки", но для эльфа весь мир уже третий день был серым в любое время суток. Зевран сощурился, стараясь разглядеть занозы на собственных пальцах, а потом тихо выругался. Это было невыносимо. С полуметра он не мог понять, в чем были испачканы его ногти - в грязи или в собственной крови. В двух метрах фигуры теряли очертания, люди лица, а их одежда - любые оттенки, кроме "светлого" и "темного". В пяти метрах мир сливался в сплошное серое пятно.
"По крайней мере, я могу различить свои кинжалы", - мрачно хмыкнул Зевран, изучая, как свет переливается на стальных клинках. Погода сегодня, как нарочно, решила подыграть его настроению: облака затянули почти все небо, только на востоке первые солнечные лучи с трудом пробивались через редкие белые разрывы, но дождь со вчерашнего вечера отказывался идти. Жаль. Зеврану почти хотелось, чтобы знаменитый антиванский ливень пошел стеной и окончательно затнул все вокруг беспросветной серой пеленой. Может быть, тогда он мог бы обмануть себя и поверить, что это не его глаза слепнут с каждым часом.
Уже несколько дней он прятался в трущобах рыбацкого квартала. Он знал, что вся Гильдия ищет его: одни - с совершенно искренней тревогой за своего Гильдмастера, другие - чтобы закончить начатое. Один раз он даже позволил паре ассасинов себя найти. Старые друзья только мрачно переглянулись, когда увидели его раны. Они принесли ему еду и припарки и грозились вызвать помощь, но Зевран обещал перерезать им горла, если они только посмеют. Несложно было догадаться, какую "помощь" они собирались притащить.
Дориан Павус был последним, кого Зевран хотел сейчас видеть. Или слышать, если уж на то пошло. Даже в лучшие времена Араннай сходил с ума от волнения, когда Дориан появлялся в Антиве, но сейчас, когда он за неделю превратился из Антиванского Ворона в старую слепую развалину, он хотел быть уверенным, что Павус держался от Антивы так далеко, как только можно.
Разумеется, его надеждам не суждено было сбыться. Когда бесформенная куча тряпья, которую Зевран принял за старика в балахоне, заговорила до боли знакомым голосом, Ворон зашипел сквозь зубы. Дориан вытянул руку, и Араннай с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться и не воткнуть в нее клинок. Отчасти это было потому, что он успел разглядеть, было ли что-то в этой руке. Отчасти потому, что в этот момент ему хотелось сделать Дориану очень и очень больно.
Может быть, он сейчас был не в том состоянии, чтобы бороться с возмутительно высоким и крепким Павусом (почему эти проклятые шемлены такие огромные?!), но это не значило, что он не мог шипеть, вырываться и крыть Дориана последними словами на четырех языках. Один пассаж на гномьем ему, видимо, особенно удался, потому что после него Павус не выдержал и дальше потащил эльфа на руках.
Старая солома пахла сыростью, дымом и, конечно, рыбой. Зевран зарылся в нее носом, изображая вселенское страдание, но Дориан все равно беспощадно вытащил его на свет и заставил открыть глаза. Зевран до хруста в пальцах сжал рукояти кинжалов, которые он не выпускал из рук, кажется, уже не первый день. Бренди. Да, бренди был очень кстати. Араннай аккуратно положил один клинок рядом с собой, так, чтобы все время его чувствовать, и почти на ощупь нашел бутылку свободной рукой. Пара глотков, и... горло обожгло. Араннай зажал рот рукавом, чтобы сдержать предательский кашель, а потом закрыл глаза обратно. Mierda! Что они делают?! Что он наделал! Он должен быть покончить с этими жалкими потугами еще вчера, когда не смог с первого раза попасть клинком в ножны. Тогда сегодня и Дориан, и Вороны уже нашли бы его остывший труп, пофыркали и мирно разошлись бы по своим делам.
"Какой же ты кретин", - Зевран откинул голову на солому. Держать глаза открытыми было физически больно - не столько потому, что их раздражал свет, сколько потому, что он не мог смотреть на размытый силуэт Дориана. Его ищут. Прямо сейчас все ассасины Антивы и еще несколько десятков бандитов поменьше обшаривают каждый уголок золотого города, чтобы разыскать одного безмозглого эльфа. И они, не задумываясь, прикончат любого, кто попробует встать у них на пути. Вот только как можно было вбить это в упряму башку мага?
Он не мог сказать, сколько времени у него ушло на раздумья, как правильно составить эту простую, по сути, фразу: "Со мной все кончено, Дориан, уходи, пока не поздно". Он знал, что, если выложить все как есть, маг только фыркнет, выдаст в ответ пару замысловатых ругательств и пообещает перевернуть весь Тедас на голову, только чтобы никто не смог добраться до Зеврана. Араннай прекрасно знал это, потому что сам не раз обещал то же самое. И пару раз даже сдержал обещание. Но одно дело бросаться в пекло, чтобы не дать Дориану сойти с ума в Тени, и другое - лежать беспомощным куском мяса и смотреть, как он...
Видимо, где-то на середине этих размышлений он провалился в беспамятство, потому что голос Дориана заставил его открыть глаза и снова сжать в руках кинжалы. Павус успел что-то приготовить. Он что, вез с собой какие-то травы из самого Тевинтера? Задница Андресте!
Зевран заставил себя подняться на локтях, но забрать миску из рук Дориана оказалось уже непосильной задачей. Пришлось есть из чужих рук, скаждым глотком давясь гордостью. Забавно, до этого момента Зевран даже и не подозревал, что она у него есть.
В следующий раз он проснулся спустя несколько часов. Он понял это потому, что свет пробивался в грязное окно. Интересно, окно действительно было настолько грязным, что сквозь него было не виlно ничего, кроме однотонного белого пятна рассеивающихся облаков? Дориан куда-то вышел. Зевран хотел по привычке встать и отправиться на поиски несносного мага, но резкая боль в ноге заставила его передумать. Несколько язв на бедре открылись и слились в одну сплошную длинную рану. Зевран поморщился, перевернулся на другой бок и вздохнул. Может быть, им повезет, и он долго не протянет?
Делать было решительно нечего. На ум сама собой пришла старая антиванская песня про слепую птицу. Зевран снова закрыл глаза и тихо запел, то и дело срываясь с ноты и морщаcь от звука собственного голоса.
Como aquel pajarito cantor
que tenía los ojos sin luz
y en su jaula dorada cantó
su canción de dolor.